До чего дошел прогресс!

В открытое окно влетает осенний ветерок и слабо колышет занавески. Сижу на диване, ноутбук на коленях, пишу, пишу. По причине теплого времени суток из окна раздаются звуки присутствия в соседнем подъезде живых бабулек. Бабки настолько живы, что начинают ругаться и кричать благим матом на соседку, которая, по их мнению, разожгла во дворе костер. Надо сказать, что эпидемия уничтожения деревьев продолжается. Я, вообще – то ненавижу эти тополя, что в июле, точно по графику заставляют сидеть дома, боясь задохнуться на жаркой улице, но не видел, чтобы коммунальщики хоть одно дерево высадили после вырубки. Короче, веток, больших и маленьких, во дворах городка полно. Кому – то надоедают подобные завалы, и начинает полыхать пламя, прямо посредине площадки перед несколькими пятиэтажками.

На этот раз бабкам попалась серьезная противница, которая объяснила, что она к пожарищу не имеет никакого отношения. Попутно оно умудрилась в доходчиво форме рассказать все, что думает о «мирных» подругах и куда им следует сходить, дабы не отравлять воздух похлеще дыма костров. Получив отпор бабульки притихли, но как только грозная противница скрылась из виду, разговор и о ее внешних данных, и морально - политических взглядах был возобновлен. Блин, прямо и перестал писать! Так уж они орали непревзойденно тихим шепотом, слышным на десяток метров. Когда же им надоело обсуждать, что и как произошло в жизни престарелой амазонки, бабки стали вспоминать о прошлом. Наверное, и я буду вот так сидеть на завалинке, сворачивать «козью ножку» и вещать о том, что «в наше время небо было выше, деревья зеленее, а воздух можно было есть». Я имею в своем ближнем окружении человека, который после пары рюмок огненной воды начинает беседы о прошлых годах стандартной фразой: «До чего дошел технический прогресс». Затем, непременно воспоминания о керосиновой лампе и о том, как он в 17 лет приехал на Донбасс. Самостоятельно, через Москву…

У бабушек из соседнего подъезда была своя «гламурная» глава шайки. Видно, недавно приехала от своих детей. Рассказывая о своем путешествии, всегда делала ударение на то, что в автобусе ехать "не желают", пришлось брать такси. Все это было уже не интересно. Попугай Кеша имел все возможности лишиться благодарных слушателей. Теперь речь зашла о технике из детства. В ход пошли воспоминания и первых телевизорах, которые были очень большие, но с маленькими экранами.

 Быстро переключились на черно – белые, а затем на цветные… С такой тоской и весельем, грустью и смехом вспоминали они сэсэсээрию, что просто жесть.

И возникла у меня мысль. А мы что будем вспоминать? Угораздило родиться в одной стране, не переезжая, не двигаясь ни на метр, оказаться в другой. Затем, вовсе сказали, что это неправильно и засунули в третью. Причем, если в детстве искренне жалел детей всего земного шара за то, что они не родились в СССР, то теперь завидую «негру преклонных годов» где-то в Гваделупе. Нет не все так плохо, как может показаться. И WI- FI  на главной улице города и парк с удобными лавочками. Только гложет что – то, не дает успокоения…

Ладно, о прогрессе.

Вероятно, что вспомнится черно – белый телевизор «Весна  304», первый велосипед «Украина», первый автомобиль (на данный момент, он же - последний) «ВАЗ 2106». Игровая приставка и первый компьютер, первый ноутбук, доставшийся по наследству от дочери, которая уехала далеко – далеко. Работа в сети, которая стала настолько простой и привычной, будто занимался ею всю свою жизнь. Будто не было тех двух десятков под землей. От той работы пухли руки и ноги ломались, хребет хрустел и порою просто выворачивался. А эта работа, когда имеется в небольшом количестве… как-то и скучается по ней. Вероятно, та фраза, которая стала уже давно затасканной несмышленышами из «Вконтакте», а на самом деле сказанная Нишце: «Все, что не убивает меня, делает только сильнее», справедлива по своей сути. Оглянувшись назад, видишь дорогу, которая больше напоминает «путь пьяного воина», чем прямую дорогу праведника. А бывают ли такие? Заметишь, что не все сделал, о чем-то забыл, прошлепал. А поезд уже ушел. Остается только грустно вспоминать, «как молоды мы были», уподобляясь тем старушкам?

Схерали?

Пошел- ка на спортплощадку, «пьяный воин подземелья и виртуальной сети»!

Не пугайтесь, это я.

Давеча имел возможность убедиться в том, что всякий возраст имеет свои прелести. Судьба преподнесла подарок за долгие годы работы во вредных условиях работы. Стал я пенсионером, пускай не Союзного, даже, не районного, значения. Однако к регалиям всегда относился спокойно. Знал, что не мое оно – гнобить, указывать и управлять. Других способов в шахте не исследуется, а кроме нее, злодейки нигде не мог пристроиться, хоть и пытался несколько раз. Был всю жизнь свою развеселую уверен, что ангел не даст в обиду и накроет своим крылом, когда вовсе тяжко уж станет. И проникал он в самые отдаленные уголки разных выработок и спасал, вытаскивал из самых, что ни наесть, неприятных историй. 

Помнится, был случай. Поехал домой на конвейере. Хоть и нельзя, опасно и т.д и т.п, но все ж лучше, чем топать в дырявых сапогах по 4 километра до ствола. Ехал себе, по сторонам глазел. Пытался глазами «хованку» отыскать, которую давно припрятал за лентой. Приблизительно помнил, где, но вот точных ориентиров отыскать никак не мог. Маршрут знакомый – как услышишь грохот ужасный, да пыль пойдет прямо в лицо, надо готовиться спрыгнуть, чтобы чуть пробежаться и залезть на следующий конвейер. На нем будет аккурат посредине старый бункер, который можно проехать, если лечь боком на ленте. Сто раз так делал, да в этот раз напала та проруха, которая на неведомую бабку, иной раз, сваливается. Вместо того чтобы  вытянуться в струнку руками вперед, как всегда делал, решил руку одну назад завести. В принципе, площадь тела остается прежней и можно спокойно проехать узкий отвор «течки» пересыпа. Только не учел мозг одной особенности костюма шахтерского. Стали нам выдавать  спецовку новую, крепкую, красивую. Обстоятельство, естественно, хорошее. Однако по причине небольшого роста и широких плеч, всегда доставалась роба, которая была по ширине как раз, но вот рукава и штанины приходилось подворачивать. Была на мне, как раз такая роба, с подвернутыми два раза рукавами. Завернув руку назад и протянув ее вдоль тела, не заметил, что подвернутый край чуть выступает. 

Ай, как нехорошо получилось! Зацепился рукавом за какой – то болт, Ткань новехонькая, крепкая, не рвется. Колбасит меня по ленте, Только конвейеру - то пофиг, что человек на нем, можно сказать, жизни лишается. До моториста далеко, да и хрен услышит он за грохотом угля, который с одного конвейера на другой переваливается сплошной черной рекой. Вот уже и каска слетела вслед за ламповым аккумулятором на поясном ремне. Вот стало жарко от того, что трение никто не отменял и куски угля стали рвать ткань штанов, добираясь до молодого тела бестолкового шахтера. Пришло время вспомнить о дочке, которая совсем маленькая. О жене, которая, каждый раз, когда шахтный автобус проходил мимо окон, а муж не появлялся через 10 минут, звонила на шахту и спрашивала: «Сто второй выезжал?» Получив утвердительный ответ, вздыхала с облегчением: «Значит, пьет, зараза. Главное, чтобы там не остался, на глубине, а уж тут, на поверхности я тебя достану».

Обидно стало за несбывшиеся мечты и стремления. За себя, который не увидит, как дочка в школу пойдет, окончит ее и, обязательно, поступит в институт. Сам не имел такой возможности, но для дочери расшибся бы в лепешку. 

«Вот и пришло твоя «лепешка», дебил»- зло подумал про себя. Слов нет, чтобы сказать, как обидно стало. Сжал зубы до хруста эмали, стал тянуть на себя злосчастную руку. Да хрен оторвешь два слоя крепкой новенькой ткани из сверхнового материала. Вспомнилось, что так и не научился подтягиваться на одной руке, а то бы враз освободился, спрыгнув с крючка – болта. «А ты пробовал по – настоящему?»- раздалось в голове. «Не жалей себя, нету времени, сотрет тебя наждак из угля и породы». Закричал благим матом. Никогда так не орал. Стал тянуться на одной руке к злосчастному рукаву. Медленно, очень медленно приближался к цели. Болт не видно было, полностью увяз в материи спецовки. Подтянувшись так, что смог и второй рукой приблизиться к «крючку», стал двумя руками выдираться наверх, подальше от ленты, которая методично проплывала под телом, распарываю острыми кусками породы ткань на штанах, куртке и добралась до нательной рубашки. Все! Смог разщепериться, раскорячиться как хренов ниндзя и зависнуть над лентой. Осторожно, чтобы не утратить равновесие, не йопнуться снова на орудие пытки, высвободил рукав и только теперь вспомнил, что не дышал. Сколько времени, кто ж его знает. Однако много успел передумать за это время. Дальше было буднично и по – простому. Слез с ленты, благо светильник валялся недалеко и светом выдал свое расположение. Собрал пожитки, кое – как связал порванный ремень, чтоб штаны не сваливались и пошел к стволу. 

Дома сказал, что порода обрушилась, успел отскочить, Стыдно было за собственную беспечность и твердолобость. Долго ожоги на боку и спине заживали. Но прошло. Только голос, иногда в голове, в критические моменты, а их было, ой и было еще под землей, спрашивал: «А ты пробовал по – настоящему?»

Упс, о чем это я? Да о том, что жив – здоров и, слава Богу. Тут и жизнь стала радовать больше. Хоть и обстоятельства не совсем для радости, но невозможно вечно рыться в себе и пытаться ответить на вопросы, на которые и ответов – то нету. Имел возможность убедиться, что и под 50 лет, можно найти много позитивного и радостного.

 Как всегда, в последнее время, вечером вышел на «аллейку». Хорошо там вечером, народ гуляет, прохладно и пройтись после целого дня за компьютером, тоже, не мешает.

Проходили мимо молодые люди с маленькой дочкой. Насколько меленькой даже и не знаю. Свою дочь вырастил уже давно, ориентиров нету. Но была маленькая мамзель столь юна, что с трудом передвигалась и была весьма неуверенна в своих движениях. Родители глаз с нее не спускали, но и не надоедали чрезмерной опекой. Проходило сие создание мимо меня по своим, несомненно, важным делам и остановилось. Что привлекло ее в моем облике, не знаю. Однако стала незнакомка, что лопотать на своем чудном языке, который все мы знали, но благополучно забыли. Серьезно так говорила она в мою сторону. Не знаю, может, имела ввиду, что пора бы мне бороду подровнять, может, рассказывала о своей жизни, которая, конечно, сложна и неустойчива, как ее походка. Я улыбался и она мне в ответ стала показывать ровно один зуб. Никакие уговоры родителей, о том, что пора идти домой, что уже скоро спать, не имели действия. Передвижения ее были неуверенны. Так, скорее движется человек, который выпил больше, чем мог, но меньше, чем хотел. Шаг вперед, два назад. По причине отличного слуха, обратил внимание на то, что молодая мамаша негромко сказала мужу: «Она никогда так себя с мужчинами не вела». Стал улыбаться еще больше и мысленно поблагодарил молодых папу с мамой, что не стали пугать моей персоной.

С давних времен, уж и не помню с каких, неизменно сталкивался с фразой от заботливых мамашек: «Вот дядя тебе сейчас заберет в мешок».

 …ука, да я что на маньяка похож?! Где у меня мешок, если не считать под глазами? А вот теперь маленькое создание подхватил на руки отец и понес в направлении дома. Может и вправду, далеко идти? Темно уже стало. Девочка изворачивалась изо всех сил, чтобы бросить на меня еще один взгляд. Вот что может привидеться маленькому ребенку в сумерках первых дней осени? То неведомо, но приятно стало и как – то уютно.