Фантики и крысы

Было как – то мне наказание господне в виде мышей, поселившихся в квартире. Ну, не только мне, а даже больше – жене. Боялась она мелких тварей больше всего на свете, и верещала не своим голосом, завидя мелкую тварь, пробегавшую из угла в угол. Мыши от ейного голосу впадали в оживление необычайное, и вместо того, чтобы шмыгнуть в уголок, резко меняли направление. Причем, меняли так, что бежали прямо на нее. Можете представить, на сколько децибелов при этом поднимался уровень крика!

Однако вспомнился мне другой из отряда мышиных. Крыс, который жил в шахте, а значит, по всем правилам приравнивался в правах ко мне. Было это в губительной, в прямом смысле слова, 29 лаве западного поля. Лава была неплохая. В былые времена мы ее бы проскочили, съели за год, а то и раньше. Как бывало уже с другими лавами, но тут не вышло.  В лаву был поставлен комплекс, который отслужил уже все мыслимые срок работы и дышал на ладан. Естественно, что перед сдачей лавы в эксплуатацию принимала ее высокая комиссия в лице профессионалов бумагомарательства. Им  было важно, чтобы количество стоек на секции соответствовало заявленному, и чтобы бумажки не валялись вокруг. Надо сказать, что каждый приход подобной комиссии в шахту сопровождался «грандиозным шухером». Было важно прибрать из –под ног хлам, который мог привести к падению начальственного тела и злосчастных фантиков от конфет. Можно подумать, что у шахтеров жизнь сладка да беспечна. Ишь, конфеты едят на рабочем месте! Да секрет был в том, что в виду скудности «тормозка» нашел наш народ выход. Съеденная после куска хлеба с маленьким кусочком сала и большой луковицей, конфетка, давала ощущение сытости. А если запить водой, то можно неделю про еду не думать.

Так вот про мыша, то есть - крыса! Лава была трудной и удушливой. Задыхались мы в ней и думали о тех моментах, когда доводилось дышать морским воздухом. Вспоминались  прохладные дни осени, когда пот катился градом по спине и скатывался все ниже и ниже. Не то, что в паху было потно и склизко, приходилось портянки по несколько раз за смену снимать и выкручивать. Нехорошая была лава, право слово. Но мне в  тот день повезло. За звеньевого остался   кореш, который посмотрел на меня  в начале смены и выдал вердикт:

- Будешь сегодня оператором.

В другой бы лаве я возмутился и сказал все, что думаю про его начальственные замашки, а тут только обрадовался. Дело в том, что встала наша лава намертво, и мы проезжали всего по несколько метров в неделю, вместо тех же метров за день. Вышедшее посредине лавы нарушение, требовало постоянного внимания. Тут вам, почти, как с женщиной. Чуть зазеваешься, вовремя не поставишь стоечки, не прокрепишь призабойное пространство и можешь прощаться с семейной жизнью. То бишь, со здоровьем и самой шахтой. Вы слышали хоть от одного шахтера, чтоб он шахте в любви признавался? То – то. Любовь у них тайная, публичности не любит. Скажешь при ком, из посторонних, что легко дается тебе уживаться с ней и покажет она свой характер. Кому пальцы на руках поотрывает, кому за слишком сильные чувства и тело перемелет в ошметки кровавые. Всякое бывает от большой любви.

У меня с родимой был уговор. Коли делать ничего кроме шахтерского труда не могу, то примет она меня. В любви же признаваться не  буду, так как, не привык душой кривить. Так и жили. В мире и согласии. За 23 года одна травма была у меня, да и то по чужой вине.

Ну, да про мыша! Я помню.

Оператор должен сидеть на приводе и включать конвейер по команде звеньевого. Или того, кого он выберет в качестве связного. Работа не пыльная, если так можно про шахту, вообще, говорить. Сиди себе нажимай «вкл» или «выкл». Лепота! Только скучно и муторно. Совсем один. Кругом нависают глыбы и трещит кровля. Она всегда трещит, но за работающим комбайном и конвейером не слыхать, а тут.. «Мертвые с косами стоят. И тишина». Чего – то не ладилось у ребят. Хотел уже идти на помощь. Всего – то сотня метров в пикантной позе на руках и коленях. «Здрасьте – это я». Да не привык  нарушать дисциплину. Знаю, что если вовремя не запущу конвейер, может беда случиться. 

Слушаю тишину и поглядываю на часы. Время тянется, как торжественная речь перед банкетом. Мимо мелькнула маленькая тень и шмыгнула прямо под мои сапоги. Крыс в шахте я не боюсь. Всегда помню наставления старых шахтеров: «Пока есть крысы вокруг – жить можно. Если пропали – жди беды». Тем более что это существо было явно младенческого возраста и еще не натерпелось радостей нашей шахтной жизни. Милая мордаха с усиками показалась с другой стороны привода и уставилась на меня своими бисеринками. От нечего делать взял в руки маленькую грудку породы и бросил, чтоб спугнуть. Рефлексы не подвели старого Тиля Уленшпигеля. Попал прямехонько в лоб любопытному родственнику бдительных сусликов, которые регулярно получают бампером на ночных дорогах. Твою дивизию! Оно еще и упало на спину, стало лапками сучить и помирать на глазах изумленного  подземного Робин Гуда.

Так муторно стало, и еще страшнее. Вот ведь беда! Прости, малой! Не хотел, ей – Богу! Не обращая внимания на нарушение всех инструкций, полез в незакрепленное пространство и достал маленькое тело.  По всем правилам оказания первой помощи стал делать массаж сердца. Потом пришло в голову, что удар пришелся лоб, а значит сотрясение у пациента. Серьезно стал задумываться, не перемотать ли раненному голову. Как представил, что по выработке будет носиться крысеныш с повязкой на крохотной голове, чуть не заржал. Вот бы удивились все. Не иначе у крыс свой подземный медпункт имеется! Полил из фляги водой теплой. Она у нас тут всегда теплая. Несешь холодную, даже со льдом, а пока придешь в лаву она такая же противная, как горячая водка. Вода не  оживила бедолагу, но дала знать, что тело дышит. Еле заметные толчки сердца под серой шкурой успокоили меня. Наверное, не зря курсы по первой помощи недавно проходил.

Тут по «матюкальнику» - устройству для переговоров, да кто ж там переговаривается все больше матюкаются, поступила команда: «Прокачай пять метров». Пришлось оставить реанимацию. Пациент скорее жив, чем мертв. Надо двуногих спасать. Пошел процесс. «Прокачай десять метров», «двадцать»… По опыту знаю, если голос все радостнее сообщает, что можно прокачать метры по нарастающей, значит, дело наладилось. Бригада не останется в жопе, а родные без куска хлеба, добытого развеселым шахтерским трудом. За работой совсем забыл о пациенте. Вспомнил только, когда плеча коснулся оператор следующей смены. О, уже и смена кончилась! Пора на - гора! Глянул на то место, где проходила борьба за маленькую жизнь. Никого. Убежал, пострел. Ну и, слава Богу! Ни к чему брать на себя грех. Бывай, крыс!

Таблетки и народная медицина

Все дети любят играть в «больничку». Многие родители замечали, как их чада собирают листочки – лекарства и палочки – медицинские инструменты. Со временем, некоторые начинают переносить элементы этой игры во взрослую жизнь, но речь не о том.

У моей дочери была патологическая страсть к лечению. Она не признавала никаких «бабушкиных» рецептов в виде малинового варенья, горчичников и других изобретений народных. Она не любила и таблетки, но старательно разжевывала половинки , целая была без надобности в виду малости возраста, и запивала огромным количеством воды. У изголовья ее кровати никогда не переводились пузырьки с микстурами, аэрозолями и  сиропами от насморка и прочих напастей.

Конечно, волевым решением мы иногда заставляли ее отдать дань народным средствам, но это удавалось все хуже и хуже. В очередной раз, когда маленькое тело стало содрогаться от кашля, жена не выдержала и стала варить картошку. Пообещав, что будет лечиться вместе с ней, принесла горячую кастрюлю и поставила ее рядом с диваном. Маленькая дочь заинтересовано наблюдала за приготовлениями. Мама развернула одеяло, накинула его на плечи, как будто замерзла и пригласила дочь:

- Ну, давай, вместе лечиться!

Та подбежала к ней и радостно стала смотреть, как одеяло накрывает их обоих и вместо привычной комнаты перед глазами появилась непроглядная темень. Звякнула крышка и процесс пошел. Нескольких секунд моей дочери хватило на то, чтобы понять обман. Она вырвалась из - под руки, которая ласково, но настойчиво наклоняла ее голову к источнику пара, и сбросив одеяло крикнула:

- Ты цьо сдулела? Сама там сиди!

***

В нашей семье было как-то мудро так устроено, что при видимости обычной семьи, мы были счастливой семьей, по – настоящему счастливой. Нет, тихим болотом наш быт нельзя было назвать. И поговорка о том, что муж – голова, а жена – шея, тоже была уставом нашей жизни. Хотя, я это понял много позже. А до того мыслил о себе, что я глава стаи и могу в любой момент позаботиться о членах своего прайда. Отнюдь, не всегда и не позаботиться.

***

Когда дочь еще не отпраздновала свой первый день рождения, случилась у нас драма. Ну, как драма – в любой семье, особенно молодой такое бывает. Неведомо как и когда малышка подхватила простуду. Вроде, бегала вот только, а через пару часов лежит в горячечном бреду и не может поднять голову. В нашей домашней аптеке еще не водилось набора медикаментов, который должен присутствовать в каждом доме с маленьким ребенком. Да и не откуда ему было взяться. На дворе вторая половина последнего десятилетия прошлого века. Каждый выживает, как может и, сами понимаете, продукты питания были на первом месте в списке покупок.

Те, кто знает, как могут маленькие ребенки напугать своей безответностью и жалобным видом, поймут, что в тот вечер мы натерпелись лиха. И, пускай, мы съедим меньше мяса. О, Боже! Мы тогда еще ели мясо, но у нас будут таблетки и другие медикаменты.

Маленькое тело лежало на диване, а мы были рядом и ничем, ничем, Карл, не могли помочь единственной и долгожданной дочери.

Раскрасневшиеся щеки и спутанные волосенки, воспаленные глазюки и пересохшие губы – все это резало взгляд и жгло душу  Каждое ее движение сопровождалось нашими попытками предугадать ее желание и тотчас его исполнить. Да что можно угадать из попыток маленького ребенка подняться и бессильного падения на подушку? Несколько часов, проведенных в бесплодных попытках сбить температуру с помощью компрессов, мысли о несправедливости жизни, жестокости Бога и собственном бессилии. В один момент мне почудилось, что портал времени открылся и моя дочь сейчас, в одну секунду, станет здоровой и зальется счастливым смехом. Она подняла голову и посмотрела сквозь меня. Ну, знаете, такое впечатление, что за твоей спиной стоит кто – то, кто гораздо интереснее. Потом взгляд все же перешел на меня, он прямо сфокусировался на моем лице. Она в течение нескольких мгновения смотрела то в правый мой глаз, то в левый. Сквозь пелену горячечного сна узнала и улыбнулась. Такие улыбки, обычно, запоминаются на всю жизнь. Запомнил и я. Было ощущение, что она боялась меня потерять, что только во сне у нее был близкий человек. Увидев, что сон оказался явью, скосила уголки губ. Совсем чуть – чуть. И снова упала на подушку, забылась.

Стало невыносимо и захотелось то ли куда – то бежать, то ли разбить что – то.

Потом был «мозговой штурм», как сказали бы сегодня. Моя «шея» повернулась в правильном направлении и дала «голове» по голове.

- Не хрен сидеть и сопли на кулак мотать. Беги к Ирке в аптеку.

Как нам в голову не пришла элементарная мысль? Подруга работала в аптеке, естественно, что не как владелица. Но в нашем лексиконе сие заведение получило название - «Иркина аптека». Тогда не было круглосуточного режима аптек. «Извольте болеть в период с 8.00 – 17.00. Или запасайтесь лекарствами или будьте здоровыми». В аптеке ночным сторожем подрабатывала мать Иры. Быстрая пробежка к дверям заведения и настойчивые удары в железные двери, дали свои результаты. Назад я вернулся ампулами димедрола и парацетамола и самым маленьким шприцем.  По глазам жены понял, что укол придется делать мне. «Ты предводитель стаи – тебе и делать грязную работу».

Через полчаса мы сами впали в забытье, предварительно убедившись, что румянец сошел, и лоб стал вполне прохладным. Только изредка, как в голове терминатора, вспыхивала красная лампочка. «Точно всё? Как она?».