Новые годы

Первый новогодний корпоратив в жизни.
Это было в детском садике, естественно. Советские новогодние утренники были одинаковыми по всему Союзу. По-крайней мере, все «аксакалы», которых знаю, со мной соглашались.

Новогодняя елка посреди большой комнаты, Дед Мороз со Снегурочкой  (переодетые воспитатели), но мы-то этого не знали и искренне верили, что именно к НАМ, в наш маленький поселок, в данный момент пришли волшебные существа. Такой большой и добрый Дедушка со своей внучкой. И пускай Дедушка говорил голосом немного похожим на голос Марии Петровны, а Снегурочка была несколько больше по габаритам, чем та, которая на новогодних открытках, и пахла дешевыми духами, но конфеты и мандарины были самыми настоящими. В детский садик я ходил очень недолго и потому запомнился мне всего один Новый Год, встреченный в этом славном заведении. Большущая раздевалка, в которой родители, толкаясь и критично оглядывая других чад, переодевали дочек и сынишек в снежинок и зайчиков, соответственно. Запомнилась мне одна девочка. Она была очень необычная, интересная, не такая как все. Вернее, девочка-то была обыкновенная и очень противная, но вот ее костюм! Представляете! На ней был костюм из листков календаря! Вся она была покрыта листками из отрывного календаря за … история умалчивает, год! Среди черно-белых страниц  прошедшего года ярко выделялись красные – воскресные и праздничные дни. Меня очень заинтересовали эти красные страницы и я подошел поближе. С детской непосредственностью  стал срывать с девочки яркие листочки и рассматривать картинки. Вот крестьянка  с серпом в руках, мужик с молотом собрались куда-то идти, гневно угрожая невидимому врагу. Вот дядька с широкой улыбкой и  в скафандре смотрит на меня.  Следующий листок я оборвать не успел. Из-за стоящей спиной ко мне показалось лицо женщины, которая недоуменно смотрела на клочок бумаги в моей руке. Мое ухо оказалось в цепких пальцах и послышалось:

- Люды добри, вы тилькы гляньте! От горшка нэ отучився, а вже дивок роздягае!

Уху было не больно,  даже тепло, но я испугался. Вокруг было шумно ровно до этого момента. «Никого я не раздевал тетенька»,- подумалось мне, и я, на всякий случай, забрал свое ухо из чужих рук.  Гробовая тишина и оглушительный хохот, последующий через, заставили меня покраснеть и убежать в зал с елкой. На мне не было костюма зайчика (мама много работала и не успевала), но был замечательный костюм из черных шорт , белой рубашки и черной же«бабочки»  на шее. Сей костюм меня не скрывал и я попытался исчезнуть за широким красным балахоном Деда Мороза, который отчитывал совсем не мужским голосом Снегурочку:

- Ты чо дурна? Та хто тебя узнает! Смотри, практику не подпишу!

* * *

Следующий Новый Год был уже в школе. С мамой и маленькой сестрой мы переехали в казахский город Гурьев. Вернее, не сам город, а поселок Энергетиков, стоящий в бескрайних казахских степях. Наш барак (не президент Америки), а строение из кирпича, длинное и несуразное, находился на самом краю этого поселка. Это была натуральная общага. Бесконечный коридор и бесчисленное количество дверей по обе стороны.

В школе утренник прошел задолго до наступления 1-го января и запомнился мне лишь тем, что почему-то светлый и радостный праздник был совмещен с конкурсом строя и песни. Мои ровесники вспомнят этот ужас, а молодым  невдомек, что детей с первого класса учили ходить строем, петь строевые песни и разворачиваться по-военному. Разворачиваться через левое и правое плечо у меня выходило одинаково хорошо и я был поставлен в пример. Мы всем классом орали «и тогда  вода нам как земля, и тогда наш экипаж – семья..» Родители из зала недоуменно переглядывались, а я очень хотел , чтобы мама видела, как я лихо поворачиваюсь на каблуке и носке. ВВВлево, вввпррраво! Но мамы снова не было. Это был обычный рабочий день и ей надо было кормить меня и мою младшую сестру.

Зато вечером 31-го декабря нас, ребятню из  барака ожидал подарок от родителей! Они освободили одну из квартир (комнату два на два), накупили нам сладостей и даже поставили телевизор. Сами взрослые собрались в другой комнате и шумно поздравляли друг друга с новой жизнью, с новым счастьем и еще  чем-то. Мы, наевшиеся редких для нас конфет и пирожных, быстро осоловели и повалились спать, не дождавшись поздравлений из телевизора. Этот Новый го мне запомнился тем, что мама прибегала часто посмотреть все ли у нас в порядке и не дымится ли проводка.  Мало ли что могут учудить ребятишки семи- восьми лет в количестве шести штук.

Не зря бегала. Через год, после того как мы уехали из Казахстана, одна из комнат в общаге сгорела вместе с жителями дотла. Был там и мальчишка из той, нашей компании

                        

Вообще, в  жизни, мне очень часто везло. Я выходил невредимым и здоровым из очень печальных событий.

Новый год уже в Украине, после Казахстана, меня совсем не радовал. Тут не было бескрайних степей, не было шаров перекати-поле, несущихся с бешенной скоростью и самое главное - не было моих друзей из барака.

У мамы знакомых тут тоже не было еще и было решено встречать Новый год в кругу  семьи. Семья наша собралась из окрестных населенных пунктов и была представлена в виде:

бабушки, старшей сестры мамы (тетя Лариса) и мелочи- моя сестра, я и моя старшая двоюродная сестра Наташка. Наташка была старше меня на шесть лет и являлась редкой сволочью. Она постоянно меня щекотала, давала подзатыльники, а однажды поставила «сливку». Кто не в теме – берешь большим и указательным пальцем нос , ничего не подозревающего  и изо всех сил сдавливаешь. Синяк на моем носу продержался очень долго, а Наташке ничего не было. Ну, почти. Я ей потом в трусы стекловаты насыпал.

Этот Новый год мы встречали у тети. Ее двухкомнатная квартира до сих пор стоит перед моими глазами. Огромная стенка вдоль длинной стены гостиной, кресла, застеленные маленьким ковриками с лебедями, хрустальные рюмки в буфете! А диван? Он раскладывался!!! Превращаясь в ОГРОМНОЕ ложе! До того мне доводилось спать только на кроватях с сеткой, которые скрипели и провисали даже под моими тощими килограммами. Или вовсе на досках, сбитых в жесткое место ночлега  установленных в комнате барака. На диване мы помещались втроем. Мама, я и, тогда еще маленькая совсем, сестра! А еще в квартире тети была ванная! Там можно было лежать сколько угодно вместе с сестрой и запускать крышку от мыльницы в далекое плавание. От одного края ванны до другого. Это не мытье в большой алюминиевой миске, доложу я вам.

Новый год – мандарины и конфеты, которых можно было съесть немного больше, чем в обычный праздник. Новый год у тети это- аккордеон, который она доставала с антресолей (воспитатель в школе-интернате моя тетя) и начинала играть. «Нэсэ Галя воду…», « Маруся, раз, два, калына…», «Обручальное кольцо»… После «обручального кольца» мама и тетя грустнели, а бабушка тайком утирала слезу со щеки. Дивная и тяжелая судьба у главных взрослых женщин в моей жизни. Ни одна! Ни одна не смогла прожить в браке с мужем до старости. Всех бросали мужья, или мужчины умирали рано, но факт остается фактом. Все встретили свою старость в одиночестве, без крепкого мужского плеча.

 Новый год одна тысяча семьдесят какого-то года мы встретили по-особому. Очень по-настоящему. При свечах. С ругательствами на электрослужбы городка и спотыканием при походах в туалет и обратно.

Я  мальчик был любознательный и, глядя на лежащую на трюмо заколку, меня не покидала мысль: «А что будет если засунуть эту заколку в розетку?». Впоследствии окончил электро-механическое отделение горного техникума

Ну вот, бывают же такие навязчивые мысли! Я долго сопротивлялся своей любознательности, но все же сдался. Улучив момент, когда меня никто не видел, стащил заколку с трюмо и переместился в коридор. Железная штука в моих руках просто просилась в маленькие отверстия розетки. И чертовски подходила по размерам. Я осторожно подошел к черному кружку на стене и  воткнул шпильку в розетку. Каким образом получилось, что меня даже чуть не ударило током, я до сих пор не знаю, но эффект был более чем впечатляющим. В половине двенадцатого вечера тридцать первого декабря  в подъезде тети погас свет! Погас напрочь и бесповоротно! Вопли из соседних квартир доказывали, что мое любопытство не всем нравится. Только правду-то знал я один и, кажется, Наташка, но она промолчала.

                                          ***

Самый первый «взрослый» Новый год пришелся на проводы 1984 и встречу 1985 года.

Мы собрались  дружной компанией танцевального коллектива «Народного Шахтерского ансамбля», в который  я пошел исключительно с целью познакомиться со стройными, пластичными девчонками.

Кому из «танцюристов »пришла в голову светлая (о, какие демократичные и продвинутые родители!) идея упросить «предков» оставить дом в новогоднюю ночь на попечении отпрысков, неведомо, но факт…

Скинувшись всей дружной ордой по «червончику» и сделав необходимые закупки, 31 декабря 1984 года…

Нет, не так! Представьте голос диктора (любого), тожественно и пафосно:

-31-го декабря, одна тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года! Без объявления о своем прибытии, девять  молодых людей вероломно вторглись в пределы частного дома по улице…

Хрен его знает, какая там была улица, но то и не важно. Важно то, что заявились мы в шесть часов вечера и, помогая (мешая) девчонкам накрывать на стол, ухитрились выпить две бутылки самогона. Закусывали украденной с тарелок колбасой и салом. Вероятно, молодые, спортивные организмы были обескуражены столь чутким «вниманием» настолько, что некоторые не выдержали проверки на взрослость и повалились спать в соседней комнате прямо на верхнюю одежду, лежащую на большом диване. Девчонки, видимо тоже не отставали в своем стремлении быть взрослыми и тоже выпили чего-то горячительного. Я в ту пору вовсе не пил, только залихватски «чокался»  с приятелями рюмкой и выливал (по возможности) содержимое под стол. Мне было интересно наблюдать за реакциями разных людей на спиртное, на разговоры, поведение. По комнате разносился аромат сивухи, братства и «тыменяуважаешь?». Постепенно наш коллектив таял. Кто-то приходил, но ушедших, все же было больше.

Самые крепкие, около одиннадцати ночи, бросились в спальни тормошить «слабаков» с криками:

-Вставайте, надо Старый год проводить!

Очумелые сотоварищи уже не хотели ни провожать, ни встречать, но покорно шли за стол. Ибо – так наши деды и прадеды, испокон веков, от самого, что ни на есть, рождения Христва... А мы чо ж? Лаптем деланные?

Девчонки озорно поглядывали на нас – бравых гусар, несших какую-то чушь (смешную настолько, что приходилось рассказывать дважды), хихикали и шептали что-то на уху друг другу. Напомню, что на дворе самый последний день 1984 года, вокруг, что ни на есть настоящий, Советский Союз! Секса еще не было! Были мандарины, конфеты и шампанское, которое после самогона убивало самых стойких из наших бойцов.

Бой курантов, крики «ура!», поздравления и взрывы хлопушек. Конфетти в салате и бокалах. Ревнивая возня двух «молодцов», не поделивших одну даму сердца. Крики, визги и танцы! Опьяняющее чувство свободы и собственной значимости! Все выбежали на улицу, поздравляли прохожих (откуда и куда они идут через час после наступления 1985 года?), полностью протрезвели, замерзли и побежали в дом. Ввиду отсутствия секса в Советском Союзе мы, не подозревающие и о слове-то таком, бегали по очереди в соседние с гостиной комнаты и целовались. Много и бестолково, судорожно и быстро. Мы торопились жить и хотели Любви.

Мы не ведали о взрослой жизни, а она, оказывается, о нас знала и имела планы на каждого.

Юра, красавец, лучший танцор в ансамбле, через пару лет умер от передозировки какой-то наркотой. Его приятель – Муха, полноватый парень кавказской наружности, сел в тюрьму за торговлю наркотиками. Андрей, мой друг, поймал «белочку» и вышел на свободу из окна четвертого этажа…

Одна из девчонок через пару лет умрет под скальпелем хирурга. Другая будет встречена под храмом, собирающая милостыню. Правда, уже гораздо позже…

И последний корпоратив в моей жизни. Почему последний? Потому что больше не было с 2012 года в моей жизни веселых пьянок-гулянок на Новый год.

Успешная бригада шахтеров, в приподнятом настроении, встречала 2013 год в кафе. Было это, естественно, за несколько дней до самого праздника. Ну, а как же? Ведь Новый год положено встречать с семьей!

Инициативная группа обсудила с коллегами, кому чего хотелось бы увидеть на праздничном столе. Она же (группа) сходила в кафе и передала пожелания славным работникам общепита. Изыски простых шахтеров, как то: мясо по-французски и яйца «пашот», водка «Финляндия» и стерлядь в сметане, повергли кухарок в тихий ужас. На что группа товарищей, в коей был и я, резонно заметила, что «мы вам платим- имеем право».

Тетеньки отбивались вяло, ибо потерять клиентов не хотелось, тем более, не скупящихся на дорогие продукты («это  сколько можно по домам растащить», уже прикидывала каждая из них!), но и особо стараться и потакать «выпендрежным» шахтерам тоже не хотели. В результате горячих перепалок сошлись на том, что:

- водку принесем свою.

- мясной салат  не только с горошком, но и с мясом. (Ибо сказано – МЯСНОЙ салат!)

- овощная нарезка  не только из «жопок» апельсинов

- салат «Огород» будет подаваться сразу…

Мой звеньевой, парень 140 килограммов найживейшего веса,  и обладатель обширной физиономии, предупредил:

- И чтоб добавка была.

Заведующая кафе, сглотнув слюну и попрощавшись с апельсинами-мандаринами для внуков, заверила, что еды хватит всем и еще останется.

- Ну, ну,- угрожающе протянул звеньевой и отдал деньги, собранные с нашего дружного коллектива, в дрожащие руки управительницы заведения.

- Может вам еще «аниматора» надо?- тихо спросила тетка с невообразимой башней на голове, она же – заведующая.

- Мы сами себе «аниматоры»,- заверил я и ласково погладил по руке притихшую тетеньку.

Наступил день грандиозной пьянки. Жены нас тревожно отправляли на работу и напутствовали приблизительно одинаково:

- Много не пей. Закусывай. Я позвоню.

Смена прошла весело и задорно. Ничто не помешало нам выехать вовремя. Ну, почти вовремя. Мы задержались всего на полчаса. Наш забой находился в самой дальней точке следования по маршруту и начальство требовало от нас находится на рабочем месте не менее, положенных по КзОТ шести часов.

Быстро смыв непременный атрибут шахтера – пыль и грязь, усталость с тел, мы оделись в праздничные одежды и кинулись к автобусу. Водила- свой, родной в доску, знал куда мы едем и завистливо посматривал в зеркало на наши довольные физиономии. Высадив у кафе не упустил возможности повеселиться- проехался по луже, пытаясь обляпать нас с ног до головы. Увы, не успел. Мы уже вошли в царствие еды, алкоголя и веселья.

В кафе нас встретили как родных две женщины приятной наружности, которая (наружность) через пару часов стала еще приятнее.

Ванька, который сидел со мной рядом, подозрительно оглядывал все блюда и даже нюхал их. На мой вопросительный взгляд, он ответил:

- У меня аллергия на грибы. Не хочу встретить  Новый год под капельницей!

Я согласился, что под капельницей хуже, чем под елкой и налил по первой. Надо заметить, что у меня дурацкая натура – на любой вечеринке я хватаюсь за бутылку и становлюсь «раздающим».

Последовали тосты:

- За коллектив, краше которого не сыскать во всем Донбассе!

- За выполнение плана!

- За семьи и детей!

- За то, чтобы все мы уважали друг друга!

- За то, чтобы бригадир (из простых работяг, назначенный недавно) не зазнался и боролся за наши права!

- За то, чтобы…!

Водка ударила многим в голову (на голодный-то желудок)  и душа у многих стала требовать «душевной» музыки. Вот тут девушки за стойкой и расцвели. Зная безудержный характер пьяных шахтеров (других в их заведении отродясь не видывали), эти красотки стали с улыбкой требовать денежные знаки в обмен на заказанный шлягер. Причем они делали это так ненавязчиво и мило, что у пульта собралась целая очередь. Когда же тетеньки еще и согласились выпить с парнями по несколько грамм коньяка, они стали родными и красивыми до невозможности.

Только две личности за столом (из 27) были более - менее вменяемыми – я и Виктор. Я потому, что обещал жене соблюсти лицо (самый старший в нашем коллективе), а у Вити был просто запрет. Ну не умел он пить! На его флегматичном, и местами, мужественном лице стояла печать скорби и тоски. Он, буквально, каждую рюмку, отправленную  соседом в рот, сопровождал глазами и делал глотательные движения, как будто сам пил обжигающую жидкость.

Звеньевой (большой и тучный) к тому времени уже достаточно принял на грудь и, собрав около себя несколько человек, рассказывал им, какой он видит стратегию работы в следующем году. Как будто от его пьяного видения могла зависеть работа угольного комбайна или УКТ, подача порожняка и наличие комплектующих для ремонта комплекса.

Мне стало скучно после того, как парень, вышедший на улицу покурить, не заметил ступенек и пластом рухнул в ласковую, предновогоднюю лужу.

- Ничто не ново под луной,- констатировал я и, по-английски, распрощавшись только с собственным отражением в холле, покинул заведение.

                              ***

Совсем скоро (что такое для Вселенной год, два)  весь наш дружный коллектив распадется. Кто-то уйдет на блокпосты, свято уверовав, что защищает своих родных от «фашистов», кто-то даже пойдет дальше - в Вооруженные силы непонятного государства. Кто-то убежит от войны на територию сопредельного государства, спасая детей, семью от бомбежек и завываний «градов». Кто-то уедет в «материковую» часть страны и будет скитаться в поисках работы, жилья и счастья…

                                        Всех с Новым годом!